Друзья, наша подопечная Васильева Марина Григорьевна пишет замечательные добрые рассказы и сказки, с её разрешения публикую их для вас! 
Сказка о подснежнике
Четверо приятелей - Антон, Васька, Сережка и Михаил жили в одном доме и учились в одном и том же классе, пятом «А». Это было очень удобно. Всегда есть, у кого узнать, что задано на дом, с кем обсудить последние школьные новости, да и готовить уроки не в пример веселее.
Правда - дольше. Ведь надо два дела сделать одновременно:и уроки сделать, и пообщаться. То одно, то другое на ум приходит, и все надо обсудить.
Вот, например, сегодня утром. Шли в школу, как всегда. И вдруг – стоп. Шедшие впереди Василий с Антоном остановились, наклонились к земле и что-то пристально разглядывали.
-Эй, в чем дело? Что там такое?- поинтересовались идущие сзади.
-Смотрите! Подснежник!
Ребята ахнули. Вокруг еще сугробы, правда, подтаявшие, люди в шубах - а тут цветок расцвел прямо на улице! И ночных морозов не побоялся.
-Слушайте, пацаны, а давайте его огородим,- предложил Антон.- А то пойдут на работу-затопчут.
- Все равно пропадет, здесь место бойкое: дорожка к остановке,- возразил Вася.-Лучше его сорвать.
-Зачем?- возразил Сережа.-Он один, а нас четверо. На всех не хватит. Пусть постоит сколько сможет. А люди будут идти и порадуются.
-Эх, было бы их побольше,- мечтательно произнес Сережа. - Я бы собрал букет для мамы. Как раз к восьмому марта.
-А я для учительницы Анны Петровны,- произнес Миша.
Антону с Васей было еще кому преподнести букет подснежников, кроме мамы и учительницы. Но они промолчали. Узнают приятели – будут дразниться. Пойди им объясни, что с девочками из параллельного класса ребят связывает только дружба! И никаких ухаживаний. Вон Антона полгода дразнили :«Тили-тили тесто, жених и невеста» только за то, что он Таньке Федотовой помог по математике.
-Ладно, не будем трогать цветок,- резюмировал Вася. – Пошли, а то на урок опоздаем.
Они ушли. Подснежник остался стоять на краю лужицы.
-Интересно, сколько мне тут стоять осталось? - задумался цветок.
-Стой, пока не увянешь,- прошелестело рядом. Это был невидимый ангел-хранитель цветка. Он появлялся, когда цветок расцветал, и улетал, когда время цветения заканчивалось.
Так прошло три дня. И вот настало похолодание. Подснежник поник под дыханием северного ветра.
-Я не хочу умирать,-молил он Творца всех растений и животных.-Я же так молод, мне всего неделя! Создатель, спаси меня! Дай мне еще пожить на свете!
Крохотные слезинки катились по лепесткам цветка. Он понимал, что жить ему осталось недолго.
-Ты прожил свою жизнь,- чуть слышно раздалось рядом. По воле Божией я охранял тебя, не давал никому сломать твой стебелек. Милый, все уходят - и цветы, и животные, и люди. Даже порой самые маленькие. Дети уходят на небо и становятся ангелами.
-А я? Куда я уйду?
-В основании твоего стебелька есть луковичка. Она останется и даст цветок на будущий год. Он вырастет не один. Подснежников будет несколько.
-Они будут такие, как я?
-Даже лучше. Крупнее и ароматнее. Кто-то придет и пересадит клубеньки в свой цветник. В цветочный горшочек в храме. Или к подножию креста. Возле твоих потомков люди будут молиться Творцу и Создателю.
-Как хорошо! Мне не будет больно?
-Нет.
Ангел взмахнул крыльями и исчез. На краю лужицы остался увядший цветок. Солнце вышло из-за облаков и припекало.
А на следующий год вокруг лужи расцвел уже десяток подснежников.
Марина ВАСИЛЬЕВА
Лето. Ярко светит солнце. На лужайке у речки две девочки - восьмилетняя Танюшка в цветастом платьице и десятилетняя Иришка в белом с увлечением ловят бабочек. У обеих в руках сачки: у Танюшки розовый, у Иришки –синий. Бабочки, как назло, при виде охотниц разлетаются в разные стороны. Время идёт, уже скоро их позовут обедать - а пойманы всего две, да и то простые белянки.
- А если их на сахарный сироп ловить? - спрашивает Танюшка.
- Они же не пчёлки! - отвечает подруга. - Да и опасно. Вдруг осы налетят, ужалят, больно будет.
- Не больно, а может быть аллергия, - авторитетно высказывается Таня. - У нашего Тёмки зимой была аллергия на какое-то лекарство, распух весь. Неделю в садик не пускали.
- Ой, смотри! Павлиний глаз! - раздался торжествующий возглас, и обе бросились ловить красивую бархатистую бабочку с узорными крыльями.
- А давай не будем ловить её, - вдруг предложила Ириша. - Такая красивая, а поймаем - вся сломается. Изотрётся.
- Как это не будем? А зачем же мы сюда пришли? - рассудительно возразила ей подруга. - Мы же решили - для коллекции. Осенью придём в школу, покажем - все ахнут.
- Да отчего ахнут? Подумаешь - один павлиний глаз!
- Ещё поймаем! Ты как хочешь, а я просто так отсюда не уйду, - решительно заявила Татьяна. - Я своих решений не меняю. Так папа научил.
- Завтра придём.
- Завтра может дождь пойти. А сегодня хорошая погода - надо пользоваться.
- Ох, и скучно же с тобой, - вздохнула Иришка. Ты такая рассудительная, просто ужас.
- А для чего человеку ум? Чтобы он думал. Ума нет - считай, калека.
- Это тоже папа так говорил?
- Да! А что такого?
- Да ничего. Просто ты сама думать не хочешь, всё у тебя папа.
- А знаешь, что я тебе скажу? Ты просто завидуешь! Потому что у тебя папы нет. Мама на днях говорила, что …
Продолжить Танюшке не удалось. С пронзительным воплем Ирина схватила подружку за панамку, сдёрнула её и забросила в речку.
- Вот тебе! Вот тебе! Не болтай глупости! Я с тобой водиться не буду. Одна лови тут своих бабочек. Не поймаешь ни одной, злюка такая!
- Это я злюка? А кто тебе клубнику в чашке приносил? Кто венок сплел из одуванчиков?
- Отстань от меня, я с тобой больше не вожусь, - Иришка горько заплакала. Отсутствие папы в семье было самое больное место. Подруга не могла ударить больнее.
- Это что за шум? - раздался над ними мужской голос. - Из-за чего сыр-бор разгорелся?
- Папа! Дядя Серёжа! - девочки с двух сторон повисли на высоком светловолосом мужчине. – Вот она говорит… - заголосили обе, указывая каждая на свою противницу. Мужчина зажал ладонями уши.
- Ну-ну-ну, хватит. Разбираться не буду, обе виноваты, просите друг у друга прощения.
- Так она...
- Просите, я сказал, - мужчина повысил голос. - Скорее извиняйтесь и пойдём обедать, а то я передумаю, и мороженого не будет.
- А какое мороженое? - девочки враз притихли. Обе поняли, что если упорствовать в ссоре - останутся без сладкого.
- Разное. И фруктовое, и шоколадное. Главное - чтобы ссор не было. А то все горьким будет.
- Ирочка, прости, я больше не буду, - виновато проговорила Таня. Она осознавала, что является истинной зачинщицей ссоры и потому повинилась первая.
- Вот! А ты скажи: Бог простил - и я прощаю. И сама повинись.
- Бог простил - и я про… - дальше Иришка не могла выговорить и залилась слезами. Недавняя обида все ещё жила в ней, жгла её. Но раз уж согласилась мириться - надо всё забыть. И она обняла подружку.
Дядя Серёжа догадался, о чём шла речь до его появления. И поэтому сказал:
- А у тебя Ирина, мама очень хорошая. Просто замечательная. Скажи, пусть вместе с тобой приходит к нам в гости. Мы вас приглашаем.
- Спасибо, - тихо выговорила девочка и вдруг взвилась. - Смотрите, смотрите! Адмирал!
Роскошная чёрно-бархатистая летунья, не торопясь, перепархивала над лужайкой. Два сачка - синий и розовый - взвились в воздух.
- Сюда! Нет, направо! Выше! - от визга обеих девчонок у папы заложило уши.
Наконец несчастный «адмирал» пойман, внимательно изучен и, по настоянию Иришки, отпущен. Взявшись за руки, девочки пошли в дом, где жила Таня с мамой и папой Сережей.
- Вот ты говоришь - Бог простил, - заговорила Таня, продолжая взволновавший её разговор. - А откуда Бог знает?
- Бог всё знает и всё видит.
- А где Он сидит?
- Он на небе. Мы Его не видим. Он посылает нам ангелов-хранителей. А если мы сердимся, - он поочерёдно поглядел на ту и другую, - то ангел-хранитель от нас уходит. Он защищает только тихих и добрых.
Девочки потупились.
- Он же с крыльями! Как - уходит? Наверное, улетает?
- Конечно. Легче бабочки.
Марина Васильева
Мальчику было двенадцать лет и звали его Илюша. Он учился в пятом классе обыкновенной городской школы. С виду был худенький, тонкошеий, с длинными тонкими пальцами. Из него мог бы выйти скрипач или пианист, но он не интересовался музыкой. Илюша любил животных и мечтал стать ветеринаром.
Чтобы ему приводили и приносили огромных породистых собак и вальяжных пушистых кошек, чтобы их хозяева рассыпались в благодарностях, несли подарки и конфеты, а вылеченные животные радостно терлись у его ног, лизали руки и любовно урчали. Размечтавшись, он представлял, как внезапно его вызывают в зоопарк к заболевшему слону, тигру или медведю, как он делает спасительный укол - и слава о нём гремит на весь город. Его будут осаждать корреспонденты, ахать: «Как вам это удалось?» А он, снисходительно посмеиваясь, будет уверять, что, подумаешь, ничего особенного. Илюшины тетради были разрисованы изображениями всевозможного зверья, что не на шутку раздражало учителей. В школу вызывали маму, она же, как умела, защищала сына: «Что вы к нему пристаёте? Мальчик тихий, добрый. Ну, любит животных, так что с того?»
Любить, однако, Илюше разрешалось только на расстоянии. Мама ни за что не позволила бы принести в квартиру никакое четвероногое существо. Снисходительно допускались разговоры о приобретении рыбок или попугая - но не более того. «Всё равно мне придётся кормить и убирать», - ворчала мама, и Илюша смирялся.
Так было до того времени, пока в подъезде не появилась кошка.
Никто не знал, откуда она взялась. Худая, гладкошёрстная, иссиня-чёрная, с белым пятном на грудке, с огромными, вечно вытаращенными глазами, она днём и ночью оглашала подъезд пронзительными воплями. Пока кто-то не догадался её накормить. Киска ненадолго умолкла, но через день вопли возобновились. Это не был зов любви - дворовые коты её не интересовали. Её тоскующая душа искала общения с человеком. С хозяином.
И кому было им стать, как не Илюше?
Когда они встретились в первый раз, кошка испуганно метнулась прочь. Но потом успокоилась и даже съела кусок колбасы, который Илюша припас от завтрака. Постепенно они подружились. Мальчик приносил ей еду утром и днём, присаживался на корточки и смотрел, как она ест. Потом рассказывал, как прошёл школьный день, кого вызывали и какую отметку поставили. Кошка внимательно слушала и терлась мордочкой о его руки. Со временем все обитатели подъезда привыкли, что это илюшина кошка, и никакие репрессии к ней не применялись. Да она и не подавала повода. Чтобы не подводить хозяина, киска вела себя исключительно аккуратно. Да и мыши перестали беспокоить жильцов. Учуяв кошачье присутствие, они единодушно покинули подъезд.
Так прошёл год, другой. Пока илюшиной семье, состоящей из него и его мамы, не выпало неожиданное счастье. Престарелая тетка, жившая одна в двухкомнатной квартире на другом краю города, согласилась, наконец, съехаться. Недуги достали её окончательно.
Мама объявила об этом Илюше, рассчитывая, что он обрадуется при этом известии. Однако он расстроился:
- А кошечку я взять с собой могу?
- Ни в коем случае!- возразила мама. - Тетя не переносит домашних животных. Кошка останется здесь.
- Тогда я не поеду, - заупрямился подросток.
Никакие уговоры не помогали. В конце концов, выйдя из терпения, мама заявила:
- Не морочь мне голову! Всё решено, собираемся и выезжаем до конца недели. Сюда въедут чужие люди. Да не пропадет твоя кошка! Я скажу, чтобы её кормили…
- Да как ты не понимаешь! Она же подумает, что я её предал, бросил! -вскричал Илья, заливаясь горькими слезами. Мама не ожидала такой реакции и задумалась. Некоторое время сидела молча, затем подошла к сыну, прижала к груди его голову. И заговорила, как будто ей подсказывал кто-то (сама она потом удивлялась, как ей могли придти в голову такие умные мысли):
- Сынок, будь мужчиной. Люди и животные не могут всю жизнь прожить вместе. Кошки и собаки уходят раньше, чем люди, в 12-15 лет. Да и люди расстаются: умирают, уезжают, покидают друг друга. Надо уметь переживать утраты. Помнить, что было хорошего и радоваться этому. Расставания неизбежны. В конце концов, каждый из нас умрёт. И я умру.
- Нет, я не хочу, чтобы ты умирала! - Илюша обнял мать и прижался к ней. -Живи всегда, пожалуйста, ну, ма-а-ама…
Мама молчала.
В день отъезда Илюша хотел проститься с кошкой, но та, предчувствуя разлуку, куда-то убежала. Илюша словно окаменел. На новом месте он энергично таскал и раскладывал вещи, бегал в магазин за продуктами, возился изо всех сил, чтобы заглушить горечь расставания. Его друг Леха, живший в соседнем доме и помогавший при переезде, перед тем, как вернуться домой, отозвал Илюшу в сторону и вполголоса проговорил:
- Ты не беспокойся, мы за твоей киской присмотрим. Не дадим в обиду, и вообще…
Илюша крепко пожал ему руку и молча проводил друга до автобусной остановки. Придя домой, разложил учебники. На завтра была назначена контрольная по математике.
В дальнейшем он учился хорошо, поступил в ветеринарный техникум, потом в институт и стал «звериным доктором», как хотел. И со всех концов города к нему везли огромных собак и вальяжных кошек.
- Блажен, иже скоты милует, - повторяла постаревшая мама, направляясь в близлежащий храм. До него было пятнадцать минут ходу, и она бывала здесь часто, молясь за сына. Прожила Илюшина мама долго. Ничем не болела и умерла - как уснула.
Марина Васильева
В шестом «А» вместо двух последних уроков назначили поход в Никольский храм. Эта новость моментально облетела школу, и все дружно завидовали «ашникам», которым так повезло. Не то, чтобы ученики 1-ой городской гимназии были такими уж верующими. Скорее, наоборот. Но какой же нормальный школьник не предпочтет сидению в душном классе прогулку по свежему воздуху, чтобы порезвиться вволю! Храм так храм. С таким же восторгом они рванули бы в музей ископаемых или на птицеферму. Только бы не учиться!
Шли строем, весело переговариваясь, толкаясь, дёргая друг друга за ремни рюкзаков, а девочек – за косы. Девчонки визжали, но чувствовалось, что для порядка. На самом деле они были польщены. Каждая знала, что если мальчик пристаёт к девочке - значит, она втайне ему нравится, и поэтому протестующих не было, а в девичьих рядах не стихало шушуканье и смешки.
- Ребята! Ровнее, не возитесь, - надрывалась классная руководительница Изольда Наумовна. - Ковалёв! Беседин! Что вы там толкаетесь? Не отставайте!
Пекло солнце. Для середины апреля было, пожалуй, жарковато. Ветер раскачивал голые ветви деревьев с набухшими почками. По ярко-голубому небу неслись белые облака. Вся природа была наполнена весёлым ожиданием. Казалось, вот-вот разгорится зелёный пожар весны.
Храм был недалеко от гимназии. Прошли одну улицу, другую - и вышли на площадь.
Высокая, в два этажа, Никольская церковь была выстроена в псевдорусском стиле и радовала глаз обилием декора: кокошниками, поясами, наличниками, высоким каменным крыльцом с резьбой. Главный придел украшал массивный луковичный купол, увенчанный резным крестом. Два боковых, поменьше, завершались скромными главками. Ещё одна возвышалась над крестильной. Все убранство жарко горело на солнце. Ослепительно белые стены делали церковь нарядной. Она царила над площадью и всей городской застройкой, хотя вокруг стояли многоэтажные дома. Храм на площади выглядел так, словно солидный хозяин, плотный, увесистый, расположился в кресле. И властной рукой стягивал к себе все человеческие пути.
Серёжа, рыжеватый вихрастый паренек толкнул в бок соседа:
- Посмотри, Никишка, на кресте голуби сидят!
- У-у-ух, высота высоченная! - отозвался смуглый Никита. - Вот где голубей гонять!
- А полезли на колокольню, - предложил третий участник культпохода, на колоколах поиграем…
- Как же, поиграл один такой! Тебя поп догонит и крапивой по заднице ….
- А я убегу.
- Всё равно нельзя. В церкви все должно быть по благословению, - важно изрёк Никита, свысока поглядывая на приятелей.
Как и следовало ожидать, они удивились.
- И откуда ты слова такие знаешь? «По благословению»… а что это такое?
- Это когда батюшка скажет: «Благословляю» - значит, он разрешает что-нибудь сделать, и помогает.
- Чем?
- У них, священников, такая сила есть.
- Как у колдунов?
- Тьфу на тебя! Что ты мелешь? У священников сила – от Бога.
- Так вот зачем к ним старухи бегают! Им подольше жить хочется!
- И женихов покрасивше. Вон тетка Мартыниха из булочной намажется-накрасится, и на гулянку в сад.
Ребята рассмеялись. Один из них изобразил Мартыниху на прогулке: задрав нос, прошелся на цыпочках, придерживая щепотью воображаемый подол юбки.
- Пошли, а то наши уже внутри, пропустим, что Изя рассказывает, -спохватились ребята. Изей они называли учительницу. Та, разумеется, об этом знала, но не подавала виду.
- Церковь построена в девятнадцатом веке, артелью Ивана Бурмистрова, -громко выговаривала Изольда Наумовна. - Заказчиками были купцы Долгушины…
- Спонсорами, по-современному, - прокомментировал Никита, повернувшись к друзьям.
- Не разговаривать! - выкрикнула Изольда Наумовна.
- А я объясняю.
- Здесь объясняю я, - повысила голос учительница.
- Матушка, здесь повышать голос не положено, - мягко проговорил высокий седой человек с золотым крестом на цепочке.
- А кто вы такой?- взвизгнула Изольда. - Мы из школы, у нас тут урок, а вам какое дело?
- А мне до всего есть дело, я - настоятель. И вы должны были бы у меня спросить благословения, прежде чем начинать ваш урок, - так же мягко проговорил отец настоятель.
- Вот, я же говорил тебе: без благословения в церкви ничего нельзя, - толкнул Никита соседа.
- Тише! Какое ещё благословение?! Вам должны были позвонить, - завопила Изольда. - Ничего не знаю!
- А вы, матушка…
- Я вам не матушка!
- Да уж это точно, - вздохнул священник и пошёл прочь. На полдороге остановился и повернулся к притихшим детям:
- Друзья мои, один урок здесь вы уже получили. В Священном Писании сказано: «Начало премудрости - страх Господень». Это означает, что вся наша земная мудрость, земное знание ничего не значат, если мы не желаем следовать воле Божией. Господь указует нам пути, и мы идём по ним, идём всю жизнь, и, когда приходим к цели, благодарим Господа за то, что Он хранил нас. За то, что давал нам силы. Ведь без него мы не смогли бы никогда ничего достигнуть. Не смогли бы просто выжить среди множества напастей. Вспомните, как с именем Божьим русские рати шли на татар, на шведов, на поляков…
- На фашистов, - тихо подсказал кто-то.
- Как мы одолевали разруху, голод, смерть. Строили храмы, чтобы молиться. Чтобы поминать павших. Чтобы просить у Господа победы. И Он пошлёт нам победу, если мы будем достойны её, если будем трудиться, выполнять заповеди, помогать ближним. Господь пришёл на землю, чтобы спасти нас - и Он нас спас. Дальше дело за нами. Приходите, дорогие мои! Мы вас ждём и будем вам рады.
Он широко перекрестил группу детей. Изольда Наумовна отодвинулась:
- Что вы тут религиозной пропагандой занимаетесь?!
- А тут самое и место - храм, Дом Божий. А не нравится - ваше дело. Мы никого силой не загоняем. Дети хотят знать - пусть знают. Дорога открыта.
А вы, сударыня, хотите с нами воевать? Так я вам скажу: пустое это. Сколько веков с нами воюют - и не выходит ничего. Стоим, как стояли.
Обратно шли молча. И уже подходя к школе, Никита задумчиво проговорил:
- Надо же… Поп - а всё знает. И про войну, и про победу…
- Не поп, а священник, - одёрнули его. - Они много учатся, сначала в семинарии, потом – в Академии.
- Это сколько же надо учиться? Так и жизнь пройдёт.
- Ничего, надо начинать пораньше. Вот в соседнем храме, Успения Божией Матери, какие молодые отцы, все трое.
- Так, если поступить в 18 лет…
И Никита углубился в подсчёты. Солнце склонилось к горизонту, повеяло прохладой. Соборный колокол зазвонил к вечерне.
- Пойдём в воскресенье на службу? Посмотрим, как у них всё делается, - предложил Никита Сережке.
- Пойдём, - отозвался приятель. - Я там ни разу не был, когда служба. Интересно.
- И Лешку возьмём?
- Ага.
В свои девять с половиной лет Санька, вихрастый мальчуган с окраины небольшого городка, знал довольно много. Он, например, мог бы с закрытыми глазами проникнуть на территорию плодоовощной базы, где его мама работала сортировщицей; без ключа открыть сарай соседа Пашки и угнать его велосипед; знал, что дважды в месяц в дни получки на овощебазе мама приходит поздно, и от неё пахнет вином. Знал, что значит «безотцовщина». Это гадкое слово он ненавидел. И словно бы назло, ему приходилось слышать это довольно часто.
Разобьётся стекло в доме, пропадёт с веревки выстиранное белье, с подоконника первого этажа исчезнут банки с вареньем - всё валят на него. «Безотцовщину развели!» - то и дело громыхал во дворе главный и заклятый враг дядя Коля из пятой квартиры. Слыша его голос, Санька убегал подальше и забивался куда-нибудь в лопухи. Ну что за беда такая - отцов не было у доброй половины его одноклассников, но дразнили и ругали почему-то его одного! Мать в ответ на жалобы только гладила его тяжёлой, натруженной ладонью по голове и приговаривала: «Терпи, сыночка, терпи. Бог терпел - и нам велел».
Что такое Бог, Санька уже знал. Это был распятый на кресте очень худой Человек со скорбным выражением лица и блестящим кругом около головы. Крест стоял посреди старенькой церкви. Сюда приходили несколько бабушек, приносили узелочки, ставили на столик и шептали что-то, взмахивая в воздухе руками. Саньке здесь понравилось, и он стал заходить. Ему объяснили, что взмахи руками означают: человек крестится. Он попробовал сам.
- Не балуй! - строго сказал бородатый старик в длинном тёмном платье, выходя из двери в стене. Санька оторопел.
Дома мама объяснила ему, что к чему. «Проси Боженьку - Он поможет», -сказала она, и это запало Саньке в душу. Вскоре после этого разговора помощь и потребовалась. Как-то под вечер паренёк возвращался из булочной, куда мать посылала за хлебом. Он задумался и не заметил, как его окружили старшие ребята со двора.
-Эй, слышь, пацаны, этот малой в церковь ходить наладился. Грехи замаливает, гы-гы-гы! - весело заржал тот, что был выше и старше всех: Удод. Санька боялся и ненавидел Удода как никого. Кроме, пожалуй, его папаши дяди Коли. Ватага дружно подхватила гогот. Саньку окружили и стали пинать. Сначала в шутку, потом всерьёз. Отобрали буханку, разодрали её на части и скормили воробьям. Оставшейся краюхой играли в футбол, пока не надоело. Сдачу вырвали у Саньки, и она исчезла в бездонных карманах Удода. «Отдайте!» - кричал бедный мальчишка, но бесполезно. «Боженьке своему молись, Он тебе даст», - издевалась дворовая шпана. О том, что это опасно, мальчишек, разумеется, не предупреждали. На окраине в Бога никто не верил. На похоронах и свадьбах гуляли так, что дым коромыслом - и всё.
Избитый, растерзанный Санька, прихрамывая, вернулся домой. Мать хотела что-то сказать, но махнув рукой, заплакала. Потом встала и намазала сыну следы от ударов йодом и зелёнкой. Соседи уже доложили ей о дворовом побоище и посоветовали несчастному отсидеться дома и не выходить несколько дней на улицу.
- А школа как же? - возразил Санька.
- Позвоню, что заболел, - ты же и вправду весь избитый!
- Ладно, - буркнул отрок и насупился. Весь вечер просидел в углу, ужинать отказался. А когда мать легла и заснула, подошёл к окну, решив, что раз видно небо, то и до Бога недалеко, и Он услышит.
- Боженька, - начал Санька. - Мамка говорила, Ты велел прощать врагов. Не наказывай этих уродов, они глупые, их научить было некому. Они не виноваты. Боженька, прости меня, я Тебя тоже не знал и не знаю, как молиться и что делать. Я научусь. Только помоги, не бросай нас с мамкой, пожалуйста. Сделай, чтобы она не пила вина и чтобы меня больше не били. А что папки нет - так у многих теперь нет. Что же меня одного ругать за это? Боженька, не уходи… Не уходи! - он долго просил, повторяя одно и то же, потому что других слов не знал. И горько плакал, не стыдясь, потому что кроме Бога его никто не видел и дразниться не стал бы. Потом заснул.
А утром дверь в комнату, где они жили с матерью, распахнулась. И стремглав влетела дядиколина жена, Удодка, распатланная и злая.
- Вот, забирайте ваши поганые копейки! - выкрикнула она и шваркнула на стол горсть металлических денег и две бумажки. - Подавитесь вы ими!
Когда мать и две прибежавшие на шум соседки её успокоили, выяснилось следующее. Поздно вечером её сынок Удод с приятелями решили развлечься. Шутя взломали замок от сарая, где стоял мопед. Стали гонять по окрестным улицам и, не зная правил движения, врезались в фонарный столб. Подобные аварии случались и раньше, но на этот раз Удода с приятелем «скорая» отвезла в больницу. И там насмерть перепуганной мамаше Удод сознался, что незадолго до несчастного случая избил мальчишку-соседа и отнял у него деньги.
- Ты… это… верни, - с трудом ворочая разбитыми губами, проговорил незадачливый наездник. - А вдруг и правда…
На исповеди в храме Санька рассказал о своей молитве и покаялся:
- Это что же, из-за меня?
- Молчи и никому не рассказывай. Это тайна между тобой и Богом, - наказал ему священник. - Господь знает, кому что предназначено.
- И маме не говорить? - Санька взглянул на стоявшую поодаль мать, которая, вздыхая и охая, привела его сюда.
- И маме. Вообще - забудь.
Санька так и сделал. В школе и во дворе его больше не дразнили.
Два брата, Коля и Ваня, любили ходить весной за сморчками.
Бродить целый день по весеннему лесу, с полной корзиной вернуться домой, гордо вручить собранный урожай матери и вскоре с аппетитом уплетать зажаренные в сметане грибочки - это ли не счастье?
А главное - можно похвастаться перед приятелями, которых была вся улица. Небрежно процедить сквозь зубы: «Мы тут вчера по лесочку пошатались, так сморчков набрали полную корзину с верхом. Еле донесли». В обнимку двинуться домой под завистливый шёпот детворы.
И в этот раз всё было так же, как в прошлые годы. Набрали-зажарили-съели-похвалились перед друзьями - пошли домой. Но чего-то не хватало.
Чувствуя смутную неудовлетворенность, старший, восьмилетний Николай предложил:
- Давай вечером сходим в кино. Давно не были.
- Неохота… - промычал шестилетний Ванюшка.
- Ты не заболел ли? - испугался брат. - Может, грибы...
- Да нет, - возразил Ваня. - Грибы хорошие, их все ели - и понравилось.
Против этого возразить было нечего. В большой сельской семье грибы пользовались успехом, и сковорода опустела вмиг. На дурное самочувствие после трапезы никто не жаловался - значит, дело было в чём-то другом.
- Я там в овраге что-то забыл, - наконец выговорил Ваня. - Вот тянет и тянет туда.
- Это ты болотным духом надышался, морок у тебя, - ответил брат.
- Нет. Какое болото? Там же сухо, песок на дне, ты что, забыл?
В самом деле, на дне пересохшего ручья, тянувшегося через всю овражную расселину, желтел песок. В нём иногда попадались камушки, и ребята собирали их для игры в чёт-нечет.
- Давай вернёмся, - решительно проговорил старший. - Всё осмотрим и разберёмся, в чём дело.
Родителям решили ничего не говорить. До оврага дошли быстро. Спустились в густую пахучую растительность и пошли, раздвигая её на обе стороны. Посвистывала иволга. Затем забулькал соловей. Было сыро. Изредка в просветах облаков робко показывалось солнце.
- Светло же! - удивился Коля. - А он поёт.
- В эту пору они целый день поют. Май же на дворе - забыл? - отозвался брат. - Долго ещё идти? Куда ты меня затянул? В кино не успеем!
- Не ной! Лучше дорогу запоминай, ветки срезай, чтобы на обратном пути не заблудиться. - Ой, что это?!
- Что, что такое? - встрепенулся брат.
- Там… смотри…
- Ну, дерево. Берёза.
- А на берёзе - смотри же! Ну!
- Ой, и вправду...
На березе, толстой, в два обхвата, с той стороны ствола, что была обращена к дорожке и мальчикам, чётко обрисовалось изображение крылатого существа. Оно не было нанесено на дерево человеческой рукой, это был причудливый рисунок коры. Рисунок выглядел живо и правдоподобно, напоминая работу искусного ткача.
Берёзовый ангел был внушительного роста, метра под два. Крылья, глаза, уста – всё было при нём. Даже ореол вокруг головы.
- Как ты думаешь, что это значит? - спросил Иван старшего брата, как только к нему вернулся дар речи.
- Ой, не знаю. Надо в церкви спросить, у батюшки.
- А он знает?
- Должен знать.
- Вот и накрылось наше кино, - печально резюмировал Ванюшка.
- Да ты что?! Тебе ангелы каждый день являются, что ли? Какое кино, когда тут такое божественное? А ну, пошли! Быстро!
Братья стрелой понеслись к выходу из оврага. Вихрем пронеслись по улице и, не снижая темпа, ворвались в прохладный, пустой храм. Услышав топот резвых мальчишеских ног, из боковых дверей выглянул молодой священник.
- Батюшка, - завопил Ваня, - мы… мы…
- Ну, вижу, что вы. С чем пожаловали, молодцы?
- Там… ангел. В овраге.
- Погоди, дай я. Батюшка, благословите! Собирали мы с братом грибы в овраге у речки. Потом пришли домой - а он говорит: я будто забыл что-то. Вернулись - он кричит: смотри- ангел! Гляжу - и точно, как будто нарисовал кто-то на берёзе. Высокий такой. Мы с Ванькой сюда, к вам. Пойдёмте, покажем.
Батюшка, которого звали отец Евфимий, вздохнул. Конечно, надо было идти. Но обещали приехать кровельщики перекрывать обветшавшую крышу. Потерять их было нельзя.
- Сделаем так, - распорядился он. – Ты, Ванюшка, останешься в храме, дождёшься кровельщиков. У них бригадир Андрей, как приедут - пусть, не теряя времени, делают замеры кровли. Да вот я ему и записку напишу -передашь. А мы с Николой пойдем смотреть ангела.
- Да-а-а… А я что же?
- Не плачь, твоё от тебя не уйдёт. Пошли быстро.
И батюшка, широко шагая, двинулся к оврагу. Никола едва успевал за ним.
- Вот, - торжествующе проговорил мальчик, чувствуя себя героем-первооткрывателем, - смотрите, батюшка!
- Это что же нам такое - награда или предупреждение?- медленно проговорил он и перекрестился. - Награждать вроде не за что - живём в грехах непролазно.
- А это, чтобы покаялись, - храбро проговорил Коля, хотя у него душа ушла в пятки. - Вот, Бог напоминает нам, что надо молиться, - добавил отличник воскресной школы.
- Ну-у-у, молодец. Хорошо урок усвоил. Только не забывай, как вырастешь.
- А с ангелом что будем делать?
- Благочинному доложу - как скажет. Может, молебен благословит отслужить.
- Чур, я кадило держать буду!
- Ладно-ладно, пошли назад.
Весть о неожиданной находке в овраге, неизвестно как, облетела все село, хотя ни мальчики, ни отец Евфимий никому ничего не рассказывали.
Через день, когда они втроём пришли в овраг, у подножия берёзы уже была насыпана горка песку и воткнуты свечи. Между корнями дерева красовалась иконочка Ангела-хранителя.
- Ну, что сказал благочинный? - с нетерпением спросил Коля.
- Сказал, что молиться на любом месте можно.
- А это я открыл, - похвастался мальчик.
- Открыл - и молчи. Табличку, что ли повесить: «Здесь был Коля»? Обойдёшься. Пойдём назад, картошку варить. Кровельщиков кормить некому, они голодные.
- Не буду я картошку чистить! Дома мамка всё время заставляет, теперь - здесь… - заупрямился мальчик.
- Тогда я кадило Ване отдам, он послушный.
- Ладно, батюшка, я пошутил, простите.
- То-то же.
Снега в эту зиму долго не было. Но как пошёл - так держись!
Все дороги замело. Машины стоят, водители ругаются, а кому раздолье - так это ребятишкам. Прибежали из школы, наскоро поели и на улицу – снежных баб лепить, в снежки играть. Здравствуй, гостья-зима!
Вася, Коля и Серёжа жили в одном дворе. Они решили смастерить снеговика, да такого, чтобы был выше, чем у всех. Даже лестницу-стремянку притащили. Скатали два больших снежных шара и третий поменьше. Решили и четвертый сверху положить.
- Ни у кого такого нет! - гордился Сережа, самый старший. Ему было 11 лет. Вася и Коля во всём его слушались.
Но четвертый шар упал на землю и рассыпался.
- Раззявы!- ругался Серёжа. – Ничего не умеют.
- А ты сам попробуй лепить, стоя на стремянке! - возразили ему.
- У меня всегда всё получается, - заявил грозный начальник. - Вот сейчас увидите!
Кое-как слепили четвёртый шар. Приделали его к возводимой фигуре. И вовремя. Надвигался вечер, и мамы, высунувшись из окон, звали ребят домой.
- Сейчас, сейчас, - отмахивались друзья. - Слепили - надо же украсить!
Торопясь, воткнули глаза из угольков, нос из морковки, напялили на голову ведро, вручили старую метлу - не снеговик, а загляденье.
Пришли малыши из детского сада, за ними - взрослые, все хвалят умельцев:
- Какой красавец снеговик! Вот радость к Новому году!
И сам снеговик загордился:
- Я самый красивый! Я выше всех! На меня посмотреть из других дворов приходят….
Приморозило. Снеговика облили водой из ведра, где растворили акварельную краску - он засверкал разноцветными гранями, заискрился сосульками. Стали с ним фотографироваться, выстроилась очередь. А про ребят, которые его строили, все забыли. Даже оттолкнули их:
- Что вы под ногами путаетесь? Идите уроки делать!
Серёжа рассердился:
- По домам, пацаны! Завтра придём.
- А кто стеречь снеговика будет?
- Да кому он нужен!
Снеговик услышал и опечалился:
- Как это я не нужен? Сами же хвалили, фотографировались со мной…
- У людей так - поиграли с тобой, и будет, - каркнула старая мудрая ворона. - Не грусти, дедуля. Ты ребятишек порадовал - и за то спасибо!
Пришёл дворник, забрал метлу. Пришёл сосед - унёс ведро.
- Значит, кончена моя жизнь? - снеговик заплакал. И растаял. На месте, где он стоял, образовалась лужа.
Прохожие, ругаясь, её обходили. Дворник засыпал песком, но лужа появлялась снова. Со временем к ней привыкли, и даже проложили рядом тропинку.
А весной по краям лужи выросли чудесные ароматные фиалки. Все ими любовались и не разрешали срывать - пусть красуются! Чтобы не кончалась радость у людей.
