Самое главное дело добровольцев

Беседа на встрече добровольцев, посвященной памяти нашего небесного покровителя - святителя Иоанна Шанхайского и Сан-Францисского в день его памяти 2 июля:

Мы уже давно приглашаем на встречи в нашем храме людей, которые хотят помогать нуждающимся. И все это время мы с Мариной Васильевой и другими координаторами думаем о том, во что это может вылиться и чем это может стать. Потому что нельзя оставаться на месте, все меняется. Так ради чего мы собираемся? Какая цель стоит перед нами? Как это может нас объединить? Как лучше выполнить то, что мы хотели бы сделать?

Что привело нас сюда? Во-первых, мне кажется, нас сюда привело то, что мы все с вами одиноки. Мы не до конца осознаем свое одиночество. Папа Бенедикт XVI, выдающийся современный богослов, очень впечатляюще говорит о том, что такое ад. В его книге «Введение в христианство» есть, конечно, много того, с чем мы, православные, согласиться не можем, но есть и много замечательных мыслей и образов. Ад, пишет он, «обозначает одиночество, в которое уже не может проникнуть слово любви, и которое, поэтому, равносильно абсолютной изолированности существования» .

Помню, меня привело к Богу такое событие в моей жизни, которое как раз явило, что такое ад. Я пережил совершенно страшное состояние. Это было ночью, но это был не сон, конечно же, – такой силы снов у меня никогда в жизни не было – и никогда больше не были так реально явлены мне силы зла и состояние моей души. Я падал в бездну, которая не имела дна. Меня окружала абсолютно непроницаемая тьма. И страшило меня (как я это теперь понимаю) не только то, что я падаю куда-то и разобьюсь – я знал, что дна нет, и я никогда его не достигну, это какая-то бездонная пропасть – а страшило меня как раз то, что я отрываюсь от всего, чем я жил, что мне дорого!

Это то, что мы называем одиночеством. Это было очень страшное переживание. И потом меня как будто какая-то сила подняла наверх и вытолкнула из этой бездны. Когда я отошел от этого сна, мир, который окружает нас, показался мне ненастоящим, как будто нарисованным на листе картона.

Я был тогда некрещеным и не верил в Бога, потому что я никогда не видел Его и думал, что если бы можно было как-то Его увидеть, ощутить Бога, тогда я бы крестился, и пришел бы к Богу. Но поскольку я не мог этого сделать, я не мог узнать кто – Бог, Он не открывал Себя мне, я в Него не верил.

Когда же я узнал это состояние одиночества, то понял: раз есть такое зло и это абсолютная реальность – и реальность гораздо более глубокая и сильная, чем та, в которой мы с вами живем – когда я ее ощутил, погрузился в нее, я понял, что есть, конечно же, и Бог. И после этого я решил креститься, и завершился мой путь, или, вернее, начался мой путь к Богу, путь церковной жизни.

Бенедикт XVI в своей книге, которая на западе стала бестселлером, выдержала множество изданий пишет: «Кому не вспомнится в этой связи, что философы и поэты нашего времени полагают, что все встречи между людьми остаются, по существу, на поверхности; и ни одному человеку не дано доступа во внутренние глубины другого. Считают, что никто не может проникнуть в истинную глубину другого человека, и любая встреча, какой бы ни казалась она прекрасной, таит в себе неисцелимую рану одиночества.»

Эта рана, как мне кажется, - рана нашего греха, греха первородного, углубленная и нашими грехами. Она, как зияющая дыра в нашей душе, которую мы хотим все время чем-то заполнить, а все туда проваливается, исчезает и не удовлетворяет нас. Ни любовь в семье, ни любовь к детям (я знаю по своему опыту) не затягивают эту рану, не закрывают эту страшную дыру, и человек все равно остается одинок.

«Если же так, то в глубочайших недрах нашего существования гнездятся ад и отчаяние - одиночество столь же неизбежное, сколь и невыносимое» .

Возможно, кто-то из вас не пережил этого чувства так ярко. И слава Богу! Может быть, одиночество - удел современных не совсем здоровых людей. Трагедия одиночества раскрывается во многих романах, во многих поэтических произведениях, модные писатели об этом говорят и пишут. И я, принимая исповедь, знаю, что многие люди, даже окруженные детьми, семьей, все-таки остаются одинокими. Очень страдают от одиночества девушки, для которых не находится достойной пары.

Бенедикт XVI цитирует Германа Гессе:
«Жизнь – это одиночество,
никому не познать другого.
Каждый - один».
И продолжает: «На поверку, несомненно только одно: существует ночь, в заброшенность которой не достигает ни один голос; существуют врата, в которые каждый из нас может войти только в одиночку: врата смерти. И любой страх в мире, в конечном счете, есть страх перед этим одиночеством».

И, наверное, именно это одиночество, осознанное или неосознанное, привело многих людей сюда. Мы могли бы делать добрые дела и вне нашей службы добровольцев «Милосердие». Можно же самим найти нуждающихся… Но в одиночку это делать тяжело, поэтому мы стараемся делать это вместе.

Следующая причина, по которой сюда приходят люди, как мне кажется, сходна с одиночеством. Это чувство того, что в нашем мире не хватает любви. И люди стараются явить эту любовь, стараются ее обрести, стараются помочь другим. Им хочется кого-то любить. И хочется, чтобы их тоже любили в ответ.

Последняя причина, это то, что в мире есть страшное, неизбывное страдание. Есть боль, смерть, несправедливость. Есть забытые, никому не нужные люди: преданные, брошенные дети; старики; больные в больницах, на которых врачи не обращают внимания, кого обижают сестры; бездомные, находящиеся на улицах, ждущие только своей смерти.

То, что есть эта боль, это страдание, на которое люди часто не обращают внимания, это тоже приводит нас сюда. Существует загадка страдания: почему, зачем люди страдают, почему одни страдают больше, а другие меньше. Помогая другим, мы стремимся ответить себе на эти вопросы и решить проблему страданий. Если я кому-то помог, утешил его страдание, уменьшили чью-то скорбь, то я уже вижу преодоление страдания.

Все эти три причины взаимосвязаны.

И вот я думаю, дорогие друзья, что же должно быть нашим главным делом, таким, чтобы оно могло решить проблемы одиночества, нехватки любви, страданий? Автор цитировавшейся книги пишет, что одиночество преодолеть нельзя. И я думаю, что как бы мы с вами ни помогали людям, что бы мы ни делали, мы не преодолеем ни своего одиночества, ни одиночества этих людей. Чем больше мы помогаем какому-нибудь старику или старушке, тем больше они капризничают. Очень часто эти люди похожи на старуху из сказки Пушкина «О рыбаке и рыбке». Наш приход в их жизнь иногда только растравляет их одиночество. Да, их существование выходит на другой уровень, но степень их страданий не уменьшается… Только покупая лекарства, готовя еду, ухаживая за больными, мы с вами ни свою, ни их проблему не решим.

Конечно же, очень трудно любить других людей. Получается, что и эта проблема – проблема любви не решается просто. Наша человеческая любовь, к сожалению, очень переменчива: сегодня у нас одно настроение, завтра другое, сегодня есть силы, завтра нет. Поэтому добровольцы у нас как море колеблются, как волны, вздымаемые ветром – приходят, уходят, иногда снова приходят, чтобы потом уйти навсегда. Это, может быть, естественно и нормально для добровольческого движения. Но с этим, все равно, как-то не хочется соглашаться. Хочется чего-то основательного.

Мы не можем всем помочь, не можем свою любовь распространить на всех людей. В 90-е годы в одном отделении реанимации постоянно возникали проблемы из-за нехватки оборудования: к ним привозят девять больных, а в наличии только три аппарата искусственного дыхания, и надо выбирать – кому дать аппарат, кому не дать. И у нас: количество людей, которые обращаются к нам за помощью, значительно превышает то, что мы можем для них сделать – мы не можем помогать им днем, не можем помогать в будни, не можем каждый раз по их требованию с ними сидеть. Есть люди, у которых сменилось 20 добровольцев, и нет новых, потому что часто это одинокие люди с очень тяжелым характером.

И еще остается проблема страданий. Помогая, мы видим, что кто-то выздоравливает, кому-то становится лучше, легче, а кто-то умирает – это тоже избавление от страданий. У меня в больнице гораздо больше радостных моментов связанно со смертью, чем с выздоровлением. Были такие чудесные случаи, когда человек исповедовался в тяжелых грехах, плакал, и после этого умирал. И я знаю, что он покаялся, и мне за него легко молиться. Я знаю, что жизнь его кончилась, он уже больше не согрешит. А другой больной исповедовался в тяжелых грехах, вышел из больницы и пропал. Может он ходит в храм, а может – нет, я не знаю. Но как-то на сердце неспокойно. Я чем-то помог ему, но я может не все сделал? Не подсказал ему храм, куда можно ходить, или, может быть, не уделил должного внимания, не нашел книгу, которую нужно было дать ему почитать.

У меня замечательный случай был с одной женщиной, она была врачом-гинекологом, заведующей отделением, лежала в кардиологии, ей предстояла операция шунтировния. Я пришел ее исповедовать. В своей жизни она сделала очень много абортов, она сказала, что кается в этих грехах, но продолжает работать заведующей гинекологическим отделением. Я ей сказал: если она в этом кается, это значит, что она никогда больше не должна этого делать. Она согласилась: «Я сама этого делать никогда не буду, я начальница – мне этого делать не нужно». Я ответил, что она не может в этом участвовать никак. Она сказала, что раз она заведующая отделением, она должна подписывать документы по направлению на аборт. Я остался, мы ней беседовали долго, часа полтора. И, в конце концов, договорились, что она будет предупреждать каждую женщину, что аборт – грех, что делать его нельзя, что может быть еще хуже, что она участвовать в этом не будет. То есть она согласилась со мной во всем и пошла на операцию. И умерла на следующий день во время шунтирования. И я очень рад, что ей не пришлось возвращаться к своей работе. Неизвестно, удержалась бы она или нет. Все-таки Господь взял ее покаявшуюся в грехах. В Бога она верила, и я думаю, она была искренна, мы с ней долго говорили.

Конечно, таких радостных случаев мало. Мы постоянно видим какое-то зло, причем это зло мы никак не можем уничтожить. Оно присутствует в этом мире. Все равно существуют несправедливость, Беслан, смерть детей, насилие, всякая гадость, которая существует не только вне меня, но и во мне.

Что это - страдание? Зачем страдание в мире, почему оно существует, почему нельзя без него обойтись? Хочется, чтоб все было хорошо: сидеть всем вместе, пить чай, беседовать о чем-то хорошем и не вспоминать о всяких проблемах. Мы идем к людям, и, помогая им, стараемся уменьшить количество страдания в мире. Но все равно оно есть. И сколько бы мы ни пытались что-то делать, страданий все равно много. И людям, которым мы помогаем, мы не можем помочь до конца. Мы пришли вечером к какой-то бабушке, а ночью она осталась одна. От смертельной болезни не спасет никакой врач. И умирать очень тяжело. И это предстоит всем нам сделать – пройти через эту последнюю болезнь. Это очень трудно. А женщинам еще приходится рожать детей. Мне мои дочери недавно говорили, что каждый раз идешь на роды, как на смерть.

Зачем нужно это страдание? Почему? Наш уход за людьми не решает этих вопросов. И поэтому, дорогие друзья, я думаю, что главным делом добровольца должно быть что-то другое.

Мне кажется, что нам с вами надо заниматься главным Делом, общим Делом для всех. Делом, которое являет Любовь (мы говорим о дефиците любви в мире, но на самом деле мир Любовью преисполнен). Делом, которое объясняет нам смысл страданий, примиряет нас с ним. Делом, которое избавляет нас от страшного одиночества, заполняет ту адскую бездну, которая есть в нашей душе. И если мы с вами не будем делать это общее Дело, то мы рано или поздно уйдем отсюда. И тогда все что мы делаем – это «суета сует и всяческая суета». Это все не имеет ровно никакого смысла, вы меня простите, что я так говорю. Но мне кажется, что есть другое, самое главное Дело, которое мы с вами должны совершать. Это участие в Божественной Литургии.

Оно избавляет нас от одиночества. Потому что, когда в душу человека приходит Христос, одиночества нет, нет этой дыры. Она потом появляется, когда мы опять грешим. Нет страданий: Христос, Сам страдав, освятил страдание, сделал его святым. Если мы со Христом, то страдать вместе с Ним не страшно, а радостно! Как мать с радостью пойдет на страдания за ребенка, лишь бы он не пострадал. Если мы воодушевлены любовью, то страдание исчезает. Мы чувствуем его, но оно теряет свою силу, не имеет власти над нами.

И когда мы с вами приходим на таинственную встречу со Христом, когда Господь приходит и пребывает с нами, когда Он дает нам Свое Тело и Кровь, когда Он соединяет нас с Собой, когда открывает нам тайну страдания, являет нам любовь, только тогда исчезает то, что приводит нас сюда, все наши проблемы: боль, страдание, одиночество, отсутствие любви. И наша общая молитва на Литургии о тех людях, кому мы помогаем, намного важнее, намного больше может совершить, чем все наши дела. Потому что есть Бог, и Он может сделать все, что не можем сделать мы. И если мы молимся вместе об этих людях, тогда они получают от Бога гораздо большую помощь.

Я часто говорю, что дело монахов – молиться, а дело мирян – совершать дела милосердия. Это совершенно не означает, что если монахи молятся, то они должны тех, кто нуждается в заботе, пинками выгонять из монастыря. Монахи на Афоне, всех принимают с любовью. В настоящих монастырях монахи очень гостеприимны. Есть такие ситуации, когда и монахи делают дела милосердия. Троице-Сергиева Лавра принимала у себя всех, кормила голодных, во время польского нашествия монахи встали на стены монастыря, сражаясь с польскими интервентами; на святую гору Афон пустили женщин и детей во время гражданской войны в Греции.

Конечно, дело мирян помогать другим: мы живем рядом друг с другом, и поэтому мы должны являть любовь. Мы должны помогать тем людям, которые страдают. Но самым главным делом и для монахов, и для мирян, и для патриархов, и для священников, и для царей, и для воинов, и для женщин, и для детей, и для младенцев, и для всех тех, кто верит во Христа – является совершение Литургии.

Что я понимаю под совершением Литургии? Разные люди понимают это слово несколько по-разному. Я вспоминаю одного моего прихожанина, очень милого, доброго, замечательного, хорошего человека. Когда я рассказывал о том, что Литургия – это наше главное Дело, он меня спросил: «Батюшка, а чего на Литургии делать-то надо? Ну, стоишь-стоишь, молишься, а делать-то что нужно»? И для многих Литургия, к сожалению, неинтересна, малозначима, трудна, тяжела, не является радостью. Это страшная беда.

Литургией человек живет только тогда, когда он понимает, что для него это самое главное в жизни. Он соглашается с этим, он верит в это, он понимает, что Литургия являет собой присутствие Христа в мире. Господь сказал: «Я с вами во все дни до скончания века» (Мф. 28, 20). Вот сейчас Он с нами. Мы верим в это… Но все-таки не чувствуем. Вот отец Аркадий стоит что-то нам рассказывает, вот шум за окном, вот девочка сидит. Это все мы видим, а что с нами Господь, мы как-то особенно не чувствуем…

Когда мы приходим на Литургию, там каждый раз совершаются одни и те же действия. Литургия это не театр и не кино, которые показывают красочные, быстро движущиеся картины каких-то событий, с новыми завлекательными словами, с новым смыслом. На Литургии все примерно одно и то же. Поэтому не нужно обращать внимание на внешнее. Нужно постараться увидеть, что являет собой Литургия. А чинопоследование, слова и священнодействия Литургии являют нам ту Любовь, которая создала весь этот мир. Любовь, которая переполняет вселенную. Любовь, которую не может вместить бескрайнее пространство космоса. Любовь, которая есть в каждое мгновение времени, в каждой точке пространства, в каждом атоме вещества, в каждой живой клетке, в каждом существе. Эта любовь (которую от нашего взора закрывают наши грехи) – тайна для многих людей, которые сейчас живут, но при совершении этого нашего общего Дела, она открывает себя взыскательному уму, душе, обращенной к Богу в молитве, ищущему сердцу, в той мере, в которой мы готовы Ее осознать и довериться Ей. Литургии нужно довериться всецело, Литургии нужно отдать всего себя. Нужно все слова Литургии воспринять как обязательные для исполнения. В каждое слово нужно вникнуть, каждое слово нужно связать со своим сознанием, со своим умом. Каждое слово должно проникнуть в наше сердце. Это работа, которую человек должен делать все время, если он хочет познать тайну общего Дела, если он хочет в нем участвовать.

Литургией нужно жить, и Литургия - это дело, которое совершает не один человек. Здесь нужно сказать, как правильно участвовать в Литургии. Потому что некоторые говорят: «Вот, батюшка, я же хожу иногда, причащаюсь, год назад я причащался и ничего, а почему нужно чаще?»

Литургию всегда совершала церковная община. И жизнь в Церкви - это всегда жизнь в общине, всегда жизнь вместе с другими людьми, которые идут ко Христу. В этой общине мы учимся любви. Есть общины совершенные и менее совершенные. В советское время Церковь была под гнетом, форма ее была искажена 70-летними гонениями. Суть ее оставалась той же, но форма существования Церкви была далека от правильного состояния. Кончилось это гонение, и Церковь стала свободной, она постепенно расправляется. В Церкви изначально были общины верующих и каждый человек, пусть даже он не знал этих слов, чувствовал себя членом общины, частью Церкви. Для какой-нибудь доброй бабушки все в Церкви были близкими, родными людьми.

Благоговение к священнику, конечно, тоже очень важно. Относиться к нему надо как к отцу, учителю, который являет собой Христа при совершении Литургии. Я со стыдом говорю эти слова, потому что я, конечно, не достоин быть священником. Но нужно стараться все-таки даже и во мне грешном увидеть другой образ. Община всегда возглавляется священником. Если у человека нет духовника, то нельзя сказать, что он живет жизнью общины. Нельзя сказать, что он совершает главное Дело правильно. Без духовника этому научиться нельзя… Можно читать книги, но это будет не совсем то. Христианство не есть просто система заповедей, христианство – это в первую очередь любовь, послушание воле Божией. И человеку, не имеющему учителя, трудно самому понять, что сейчас для него важнее: пост, дела любви или еще что-то.

Нам, конечно, не нужно оставлять наших подопечных. Не нужно переставать ходить в детские дома. Не нужно всем уходить в монастырь. Может кто-то и пойдет, но все не смогут. Но нужно обязательно, являясь добровольцами, участвовать в этом самом главном Деле, постигать Его смысл. Если вы хотите, чтобы дело добровольческое развивалось, каждый из вас должен стать членом церковной общины. Каждый из вас должен найти себе духовника. Каждый из вас должен часто исповедоваться и причащаться. Каждый из вас должен читать Евангелие.

Литургия состоит из двух частей. Мы принимаем Тело и Кровь Иисуса Христа в причастии святых Таин. Один из учителей Церкви Николай Кавасила очень хорошо объясняет, что происходит с нами, когда мы причащаемся. Когда мы вкушаем обычную пищу, из этой пищи строится тело. Мы усваиваем себе хлеб и вино. Они становятся частью нашего тела. Когда же мы вкушаем Тело и Кровь Христа, то Он усваивает нас Себе. И наше тело становится Его Телом, и наша кровь становится Его Кровью. То есть, когда мы вкушаем Тело и Кровь Христа, Он принимает нас в Себя. Не мы принимаем частичку Причастия, а Он нас объемлет Своею любовью, соединяет с Собой.

Литургия включает в себя еще и чтение Слова Божия - Евангелия. Евангелие нам более-менее понятно, но оно трудно исполнимо, и, к сожалению, не является основой нашей жизни. Евангелие лично для меня до сих пор остается загадкой, очень притягивающей меня, но до конца не раскрытой. Я не знаю его так, как знал преп. Серафим Саровский – он прочитывал каждую неделю весь Новый Завет и знал его наизусть. Когда святые читали Евангелие, за словами Священного Писания для них вставала вся картина земной жизни Христа, все совершенные им события. Его слова очень живо отзывались в их душах. Им представлялся словесный образ Христа. Для нас это не так. Для нас Евангелие – книга достаточно сложная. И Литургия помогает нам все-таки к Евангелию как-то приблизиться. Потому что одно дело – читать дома, а другое – вникать в Евангельские слова на Литургии. И нужно обязательно, чтобы священники объясняли Евангелие. Вообще, проповедь священника на Литургии должна быть истолкованием сегодняшнего Евангелия. Он должен говорить не обо всем на свете, как в известном анекдоте: батюшка произносил проповедь очень долго, когда он закончил, к нему подошла прихожанка и говорит: «Батюшка, вы обо всем сегодня рассказали», а он отвечает: «Нет, я про Сретенье не говорил».

Проповедь должна быть продолжением Евангелия, и если вы не понимаете Евангелие, вы должны подходить к вашим духовникам и говорить: «Батюшка, Вы нам Евангелие растолкуйте, мы не понимаем ничего. Мы знаем все, но как-то непонятно, не трогает сердце: «нищие духом» (Мф. 5,3), «трудно богатому войти в Царство Небесное» (Мф. 19, 23). Что это значит?»

Митрополит Антоний (Сурожский) всегда свои проповеди строил на Евангелии. Он говорил о том, как Евангелие отозвалось в его сердце. И поскольку его сердце было чистым - он был человеком духовным, - то слова эти были очень важны для людей, которые приходили к нему. Поэтому мы любим читать его книги, слушаем его записи, его замечательные слова. Изучать Евангелие можно и вне Литургии и нам этим тоже нужно заниматься.

В Послании к Ефесянам святого апостола Павла есть слова, которые подводят черту под нашими размышлениями и говорят о том, что такое главное Дело добровольца. Господь «поставил одних Апостолами, других - пророками, иных - Евангелистами, иных - пастырями и учителями, к совершению святых, на дело служения, для созидания Тела Христова» (Еф. 4, 11-12). Созидание тела Христова здесь на земле и является главным нашим Делом.

Тело Христово – это Церковь. Созидая самих в себя, соединяясь в Причастии друг с другом и Христом на Литургии, мы совершаем это главное Дело. Помогая, ухаживая за другими, мы являем любовь Христову, которая должна являться через нас, если мы с вами христиане. Молясь о своих подопечных, помогая им, смиряясь перед ними, мы с вами тоже созидаем Тело Христово. Мы должны этих людей привлечь ко Христу. Конечно, это не значит, что все сейчас должны пойти и сказать: «Дорогая Ксения Петровна, Иван Николаевич нам батюшка объяснил, что мы должны вам не помогать, а про Христа рассказывать. Садитесь, вот вам Евангелие – читайте. Завтра батюшка придет, будет вас причащать - готовьтесь. Вот список грехов, кайтесь во всем!» Конечно, это только оттолкнет человека, если он не готов. Главное не миссионерство, а любовь. Без любви миссионерство - пустые громкие слова.

Но нужно помнить эту цель, она должна быть все время перед нами. Мы накормим, оденем – это нужно делать обязательно, но этот человек (старушка, злая, как в сказке Пушкина или ребенок несчастный, который курит и пьет в интернате) все равно может пропасть. Накормить и одеть – не главное, главное – привести ко Христу. И это дело – дело созидания Тела Христова является самым главным нашим Делом.

Надо себя осознавать именно как делателя, созидателя Тела Христова. Тело Христово – это Церковь, в которой мы с вами не будем страдать от одиночества, это начало жизни вечной. Общаясь друг с другом и на Литургии, и на беседах, и делая общее дело, мы уже предвосхищаем наше общение в Царстве Небесном, мы уже предвкушаем радость общения в Боге, вечную радость Любви.

#1 еп. Пантелеимон

Количество пользователей, читающих эту тему: 0